Что там в Аргентине?
—… А еще нам нужно учитывать состояние международного рынка. Когда у нас, на Алтае, зима, в Аргентине и Новой Зеландии лето, период наибольшего производства молока и масла. Поставки последнего в Европу максимальные, а значит, цены ниже. Таким образом, с 1 октября продукцию маслозаводов „Бийскмолсоюза“ выгоднее направлять на внутренний рынок…
Это отрывок из выступления одного из специалистов-маслоделов на итоговом отчетном собрании „Бийскмолсоюза“ в 1926 году. И слушали его делегаты сел всего Предгорья, сел районов Бийского куста, а по‑тогдашнему Бийского уезда.
Съехавшись в уездный центр, наиболее толковые мужики и бабы решали вопросы мирового масштаба, например, такой: как обеспечить высококачественным сыром и сливочным маслом Европу… не оставшись при этом в накладе. За период с 1 октября 1925 года по 20 апреля 1926 года масла продано: за границу — 60 048 пудов, на внутренний рынок — 8 598 пудов. Думается, без особых подсчетов видно, куда поставки больше. Дополнительно реализовано 758 пудов швейцарского сыра (чтобы подчеркнуть место производства, его называют русско-швейцарским); так называемых мелких сыров 3 776 пудов. Еще были голландский и другие, но меньше.
Что касается сливочного масла, на Запад шел специальный сорт, так называемое экспортное, причем в кедровой таре, не только сохраняющей, но и преумножающей целебную силу алтайского горного разнотравья. На 1926 год бийские кооператоры наметили поставить через иностранных контрагентов уже 108 000 пудов масла в 23 750 бочках, всего на 249 375 рублей.
Кооперация — объединение усилий
В учебниках истории, по которым мы учились, в художественной литературе, кино — дореволюционная деревня изображалась темной, забитой, ни на что не годной. Лишь колхозы‑де преобразуют ее, сделав свободной и богатой. „Лампочка Ильича“ загорелась в Подмосковье, вызвав бум в тогдашних СМИ не меньше, чем потом Днепрогэс. А ведь и было‑то всего ничего: отставной солдат достал трофейный электрогенератор с бензиновым движком…
Между тем ни „Правда“, ни „Беднота“ с тогдашними журналами не писали, да и не знали, например, что в далеком Бийском уезде Алтайской губернии — „медвежьем углу!“ — электричество в ряде мест привычно с дореволюционных времен. Не надо было рушить империю, брать Зимний, вести братоубийственную гражданскую войну, обернувшуюся повсеместно голодом, террором, тифом и разрухой… Достаточно лишь скооперироваться, то есть объединить усилия на производстве какого‑то пользующегося спросом продукта.
Как и марксизм, кооперация пришла к нам с Запада, но легально. Однако Россия, и особенно Сибирь, оказались к ней максимально подготовленными: русская артель, совместный труд в ней, договоры, расчеты — это был привычный элемент тогдашней жизни. Запад лишь добавил сюда бухгалтерию, грамотное (технически и юридически) ведение дела.
Особенно быстро прижились у нас в Предгорье так называемые молочные артели, специализировавшиеся на производстве масла. Земли под выпасы — полно, в себестоимости кормов главные затраты — на сенокосе (запасы на зиму), а так питательные травы прямо под ногами. Скота у крестьян много…
Накормим Запад
Под руководством городских кооператоров-активистов, крестьяне объединялись, строили маслозаводы, продукция которых и шла на продажу. Как это ни странно, малоземельный, но густо населенный Запад тогда нуждался в мясе, сале, масле, сыре… И на этот спрос Алтай откликнулся массовым предложением. Причем, экологически чистых, говоря современным языком, и целебных продуктов.
Единоличному патриархальному хозяйству такое не под силу, а вот объединению хозяйств, кооперации — да. Предприниматели берут кредиты в банках, приобретают оборудование, строят предприятия. Крестьяне, члены кооператива, помогают этому паевыми взносами, являясь еще и поставщиками молока. В итоге жители таежного села получают как минимум устойчивый заработок, а как максимум — становятся совладельцами прибыльного дела, приобщаясь к передовым методам ведения хозяйства.
Красногорский район, например, и сейчас глубинка, а уж село Тайна — тем более, ибо современной автодороги туда нет до сих пор. Между тем Тайнинский маслосырозавод, например, со своей электростанцией появился задолго до 1917 года. И что же добавили Тайне последующие годы советской власти, коллективизации? Только разорение, ибо село было объявлено „бесперспективным“…
Возрожденные нэпом
Нынче уже вполне очевидно, что большевики во главе с В. И. Лениным совершенно не разбирались в экономике. Главный экономический принцип военного коммунизма „отнять и разделить“ уже в двадцатых годах грозил потерей власти. И тогда кремлевские мечтатели вернулись к рыночным отношениям, пусть в усеченном виде, провозгласив нэп (новую экономическую политику). В Бийском уезде семена нэпа упали на подготовленную еще до 1917 года почву. В 1924 году более 250 молочных артелей объединились в „Бийскмолсоюз“. Через года, на втором съезде уполномоченных, подводились итоги. Знакомясь с ними, невольно думаешь: „Откуда что взялось?..“
В системе „Бийскмолсоюза“ оказалось 223 масло- и 25 сыродельческих заводов. Остались от кооперации царских времен. Причем нигде в Сибири молочная кооперация не включала в себя промышленное производство сыров в таких объемах. Следовательно, первой задачей тогдашних кооператоров стала подготовка этого обширного хозяйства к качественной работе.
Поэтому за отчетный период предприятиям отпущено инвентаря и оборудования на 60 000 рублей; на постройку новых маслозаводов — 65 647 рублей; ссуд — 11 182 рубля. Вдобавок к существующим строилось несколько новых маслозаводов, два из которых в Старой Барде (Красногорское) и Паутове — образцовые. Они оснащались самым передовым по тем временам (западным) оборудованием, а главное — сюда направлялись лучшие кадры.
Лозунг „Кадры решают все!“ стал популярен в СССР с тридцатых годов, однако суть его известна всем с незапамятных времен. Вот почему с первых же шагов „Бийскмолсоюз“ уделял большое внимание подбору и обучению специалистов: мастеров, рабочих. Только за отчетный год на это было затрачено 11 000 рублей. Вдобавок в ходе курсов повышения квалификации крестьянам наглядно показывали, что такое научный раздой животных. Опытные группы коров получали дополнительно такие „сильные“ корма, как жмых, отруби, а само кормление шло по специальному расписанию.
Сибирскому крестьянину доказывали, что выгоднее держать высокопородистых, высокоудойных коров. Правда, и ухода они требуют больше: теплый омшаник построй, за кормами следи… Но мужики шли на это охотно! Потому что за каждый пуд сданного молока им платили по 80 копеек (оптовая цена на внутреннем рынке 3 рубля); плюс распределение прибылей в конце года…
После победы сталинской коллективизации крестьянин уже был обязан сдавать молоко… бесплатно, в счет натурналога. Чувствуется разница? В этой связи мне вспоминается давний рассказ старика-сельчанина о своей „комсомольской юности“:
— Чем занимались комсомольцы в селе? Многим. Например, агитировали земляков приобретать породистый скот, строить для него теплые стойла…
— И слушали вас?
— Плохо. Да чего возьмешь с темного сибирского мужика — такому лишь колом да силом доказывать…
Нэп доказывал свою выгоду делом, примером. Частный капитал составлял в указанное время 24 процента годового бюджета СССР (государственный 40,7 процента, кооперативный — 35,3). За право дать „Бийскмолсоюзу“ кредит боролись Госбанк, Всекоопбанк, Русский коммерческий банк, Промбанк, Сельхозбанк, да еще иностранные инвесторы. Так что ссуду на строительство маслозавода, например, можно было взять на три года — под шесть процентов годовых. Государство, конкурируя с частниками, предлагало… беспроцентные ссуды сроком на пять лет, но это была ловушка для доверчивых, и маслоделы ее раскусили.
Плюс кооперация всей страны
Чтобы нынешние читатели не подумали, что кроме сыра и масла тогдашних кооператоров ничего не интересовало, приведем неполный список их союзных объединений: „Маслоцентр“, „Сельскособз“, „Льноцентр“, „Союзкартофель“, „Плодвинсоюз“, „Всеколес“ и др.
Поверив В. И. Ленину, советской власти, кооператоры ставили свое дело всерьез и надолго.
— Запад не пускает нас на свой рынок, — беспокоились бийские молочники, — к тому же наши товары дороже европейских. Почему?..
Потому, приходили они к выводу, что надо уходить от кустарных артелей к передовым, современным, высокооснащенным предприятиям и фермам. Создать их — в наших силах. И шли конкретные предложения. А как итог, на обсуждение выдвигались задачи на следующий хозяйственный период:
— поставить на внешний рынок 1 002 600 пудов масла (максимум 1 300 000);
— на внутренний 460 000 (608 000) пудов масла и 500 000 (515 000) пудов сыра…
Далее шли мероприятия „тылового обеспечения“ данных задач: укрупнение малых сельхозартелей и вовлечение в кооперацию „диких“, приобретение за границей оборудования на 1 079 183 рубля, завоз скота улучшенных пород, уменьшение привлеченных средств (кредиты) и накопление собственных капиталов… И это не прожекты, а конкретная работа. В начальном 1924 году заключительный баланс „Бийскмолсоюза“ равнялся 117 300 рублям, в 1925‑м уже 1 407 602 или в 12 раз больше.
Вот она „Россия, которую мы потеряли“ в ходе социалистических преобразований, коллективизации, после которых свободный собственник стал крепостным рабом, нещадно обираемым родным государством. Но представим хоть на минутку, если бы в последующие долгие годы сохранялись бы принципы истинной кооперации…
Эх, где бы они были сейчас, все эти Дании и Голландии с Норвегиями!
