Фильм Василия Шукшина „Печки-лавочки“, вышедший на экраны страны в 1972 году, прохладно встретили зрители.
Мне довелось два месяца работать у Шукшина на съемках той картины в селе Шульгин Лог Советского района. Это были самые интересные и счастливые студенческие каникулы.
Обидным и странным было для меня отсутствие в зрительном зале моих земляков, ведь фильм снимали на Алтае. Ленту показывали даже не во всех кинотеатрах, а снимались в ней такие, как ныне говорят, „звезды“: Георгий Бурков, Всеволод Санаев, Станислав Любшин, Зиновий Гердт, Любовь Соколова, Иван Рыжов. Первые значительные роли получили Людмила Зайцева и Вадим Спиридонов.
С Анатолием Заболоцким, ныне известным оператором и фотохудожником, познакомились в 1971 году на съемках. Спустя годы нередко видимся, перезваниваемся, вспоминаем былое. Недавно Анатолий Дмитриевич прислал увесистый том „Василий Шукшин: „Хочешь стать мастером, макай свое перо в правду…“. Документы, свидетельства, статьи“. Над книгой работали Государственный музей истории кино, Государственный музей истории литературы, искусства и культуры Алтая и Союз кинематографистов России. На более чем семистах страницах собраны интереснейшие документы, но особый интерес для меня представляют корявые записи на полях, сделанные мастером.
„С виду завидный „академический кирпич“, — написал Заболоцкий. — В нем уйма документов, которые и Макарыч не видел“. И действительно, спустя почти полвека читаю стенограмму заседания художественного совета студии имени М. Горького и удивляюсь: где был этот документ в тот момент, когда картину „Печки-лавочки“ встретили в Госкино в штыки и начали кромсать, вырезая самые яркие эпизоды. Начинаю понимать, что переживал Шукшин в ту пору.
Потерянная стенограмма
Обычно фильм принимают на студии художественный совет, состоящий из заслуженных профессионалов — режиссеров, операторов, актеров. Получив одобрение, лента идет в Госкино, где ей дают зеленый свет, принимая во внимание оценку студии. Но в случае с „Печками-лавочками“ этого не случилось. По странному стечению обстоятельств стенограмма заседания художественного совета затерялась на несколько десятилетий…
Худсовет проходил 5 мая 1972 года под председательством директора студии Григория Бритикова. Приведу несколько цитат.
Начал обсуждение кинорежиссер Павел Арсенов: „Я редко раздаю комплименты, но сегодня у меня настроение такое — просто желаю этим людям, которые сделали картину, многих лет жизни. Здесь все без подделки под народ. Удивительная картина, по‑моему… Поэтому я поздравляю и желаю всей группе и постановщику здоровья и успеха!“
Кинокритик и редактор картины Вера Погожева: „…просто считаю, что весь коллектив, в том числе и Шукшин, так ювелирно играли, что я не видела, как они это делали, каждый мускул, каждый взгляд — сама жизнь! Причем, весь коллектив ансамбля замечательно играет, так тонко, с мельчайшими нюансами. Я считаю, что лучше невозможно сыграть.
Задача огромной трудности стояла перед оператором. Все сценки в купе и в вагоне, все время ощущение жизни, какого‑то простора, нет никакого ощущения скуки, и не потому что там говорят интересные слова и мысли, просто сделано крайне изобретательно, даже выход на платформу“.
Сергей Герасимов, кинорежиссер, Герой Социалистического Труда: „Вот пример авторского кинематографа, классический пример. Василий Макарович продемонстрировал мощь нашего искусства, которое приносит и разного рода огорчения. Он исполнил все, что надумал, наготовил, наработал.
…Я видел материал месяца полтора назад. Он изменился колоссально, во многом даже неузнаваемо. И здесь надо отдать должное мастерству Василия Макаровича, который за полтора-два года, когда замышлял, делал, большую проводил работу над своим мастерством. Поразительная работа с точностью необыкновенной. Все заняли свои места.
Были претензии, мы говорили, мысли высказывались нужные и ненужные, в результате после этого периода, после большой работы родилась вещь наново, приобрела дополнительную силу и дыхание. И все там на месте.
Можно много говорить об этой картине. Ему (Шукшину) надо ехать в больницу. Он поедет с таким настроением, что вся болезнь пройдет. Лучшее лекарство — хорошее расположение духа. Он может поправиться очень быстро после сегодняшнего просмотра“.
Мнение выдающегося режиссера поддержали писатель и сценарист Василий Росляков и кинооператор Игорь Клебанов. И ни один из выступающих на художественном совете не высказал никаких замечаний. В заключение Василий Шукшин сказал: „Спасибо вам большое за внимание и за хорошие слова. Это какая‑то штука нечаянная в жизни. После этого жить можно! Спасибо, товарищи!“
Шукшин лег в больницу, затем ненадолго приехал на Алтай — родных проведать. В Москву вернулся после телеграммы Заболоцкого. В Госкино картина не понравилась, потребовали вырезать ряд сцен. Началась борьба за фильм.
В своей книге „Тяжесть креста. Шукшин в кадре и за кадром“ Анатолий Заболоцкий писал: „В очередной раз показывая редакторскому совету студии, мы записали обсуждение на диктофон. У него дома прослушали пленку. Он тут же набросал на бумаге „критический“ перечень эпизодов — по выступлениям редакторов две трети материала подлежало исключению. До конца года Шукшин возился с поправками к фильму. А тут еще событие — картину без него показали в Алтайском крайкоме, и первый секретарь Георгиев, недовольный фильмом, звонил председателю Госкино, просил фильм на Алтае не демонстрировать. А следом пошли разгромные статьи в „Алтайской правде“ Юдалевича, Явинского, за ними в других газетах. Статьями незамедлительно воспользовались на студии и в Госкино. И пошла резня его…“
Требовали убрать те эпизоды, которые составляли изюминку картины. Чего стоила только такая находка как балалаечник с Чуйского тракта Федор Тилилинских с его наигрышами на балалайке… Не помог отстоять картину и Сергей Герасимов, который так лестно говорил на худсовете…
Оглядываясь назад
С годами понял, что без рекламы хорошего проката фильма не будет. Потому сегодня и вкладывают большие средства в раскрутку. После „кастрации“ самых ярких эпизодов фильм „Печки-лавочки“ получил только вторую категорию, поэтому и средств на рекламу было отпущено по минимуму.
Лично меня греет тот факт, что после окончания съемок на Алтае я написал маленькую заметку в „Алтайскую правду“, но она затерялась в нестройном визге противников фильма. Более того, я не удивился, что на первых Шукшинских чтениях в 1976 году увидел на трибуне гонителей Шукшина — Вадима Явинского, Марка Юдалевича. По иронии судьбы чтения вел Лев Квин, председатель краевой писательской организации, который сделал все, чтобы произведения земляка не выходили на Алтае. Может быть и правда, что нет пророка в Отечестве своем…
„Печки-лавочки“ первая совместная работа Шукшина и Заболоцкого. К новому оператору съемочная группа относилась более чем сдержанно, если не сказать враждебно. Однако Василий Макарович не давал в обиду земляка, напрочь отметая всякую напраслину. Посчастливилось мне видеть, как складывался этот тандем и дружба. А потому свидетельствую, что не было у Шукшина миллиона друзей, объявившихся посмертно, и лишь двоим — Заболоцкому и Белову — стоит верить…
Анатолий Заболоцкий продолжает писать свои воспоминания о Шукшине. Для него важно сказать именно правду, очистить образ друга от приукрашиваний и наветов. Еще очень много интересного о нашем земляке мы узнаем в ближайшее время. Может, и всплывут имена тех, кто „держал и не пущал“ могучий талант Шукшина. Впрочем, это не столь важно, ведь созданное писателем, режиссером и актером уже национальное достояние страны.
В этом году традиционного праздника на Пикете не будет. Причины понятны, но люди все равно не проедут мимо Сросток, обязательно заглянут и в храм, и в музей, и в библиотеку, тихим добрым словом помянут нашего земляка.
